Лево руля: как кризис меняет представление о бизнесе и инвестициях
В попытке разрешить последствия кризиса, вызванного пандемией COVID-19, эксперты инстинктивно полагаются на поиск прецедентов. Последний похожий сценарий, с которым столкнулось глобальное сообщество, произошел в 2008 году. Мировой экономический кризис, очагом которого стали США, а причиной — высокая доля невозвратных ипотечных займов, должен был научить людей двум вещам: как выходить из этой ситуации, не опрокинув рынок до первобытно-общинного строя, и как не повторить подобное снова. Ситуация с коронавирусом показала: человечество если не специально наступает на одни и те же грабли, то уж точно не особо стремится их обходить.
Рецессия 2008 года была прежде всего ударом по финансовому сектору США. Даже с учетом транснационального статуса американского рынка ликвидация кризиса носила относительно локальный характер, когда на помощь крупным частным банкам пришла Федеральная резервная система. В случае с COVID-19 финансовый обвал является лишь побочным эффектом первичного шока — гуманитарной катастрофы, обнуляющей все социальные и экономические институты с той же последовательностью домино, с которой распространяется сам вирус. Другими словами, прямой финансовой компенсации со стороны государства теперь недостаточно. Не менее важной, особенно в текущей ситуации, является поддержка научных разработок в области биологии и медицины, которые позволят остановить пандемию до того, как она окончательно уничтожит мировую экономику.
Но несмотря на разность происхождения двух этих кризисов — 2008 года и нынешнего, их концептуальные предпосылки одинаковы. «Эпизод с коронавирусом указывает на неприятную истину: мы слишком сильно полагаемся на деньги, когда пытаемся исправить собственные ошибки», — пишет Стивен Роуч, старший научный сотрудник Института глобальных отношений им. Джексона Йельского университета. По словам ученого, люди гораздо успешнее преодолевают последствия очередной трагедии вместо того, чтобы предпринимать усилия для предотвращения следующей: «Снова и снова мы обнаруживаем, что следующее потрясение никогда не бывает похожим на предыдущее. Тем не менее каждый раз человечество зацикливается на изменениях правовой, экономической или политической систем, пытаясь сгладить последствия текущего кризиса, но при этом остается совершенно неподготовленным к грядущим проблемам».
Другими словами, любой кризис — результат системной близорукости, при которой краткосрочные цели ставятся в приоритет над долгосрочными, жадность — над дальновидностью. Крах банковского сектора США в 2007-2008 годах — яркий пример такого подхода. Завышенная оценка ипотечных займов с высоким уровнем риска превратила выпускаемые под них ценные бумаги в денежный пузырь. Но, как известно, чем пузырь становится больше, тем выше вероятность его исчезновения. Так и произошло в Америке во второй половине нулевых. Сказать, что бенефициары этих сделок не знали о последствиях своих действий, можно с таким же трудом, как то, что они случайно наделяли невозвратные кредиты фиктивным статусом пониженного риска.
Ситуация с COVID-19 демонстрирует схожие предпосылки: мировое сообщество было слишком сильно обеспокоено развитием наиболее ликвидных отраслей экономики, не задумываясь о последствиях интенсивной денежной гонки. «Глобализация сделала мир взаимозависимым и привела его к фиксации на первоочередной цели — быстром экономическом росте. И чем быстрее этот рост, тем большую выгоду получают как производители товаров, так и их потребители. Но это, к сожалению, позволило упустить из виду не менее важный аспект: качество экономического развития. И это качество в не меньшей степени зависит от тех инвестиций, которые позволят смягчить последствия стремительного глобального роста — в инфраструктуру общественного здравоохранения и охрану окружающей среды», — утверждает Роуч. Пандемия коронавируса дала четкий сигнал человечеству: мир технически не готов к подобного рода вызовам.
В данном контексте еще более пророческими кажутся слова Билла Гейтса, сказанные им на конференции Shattuck Lecture в 2018 году: «Есть область, в которой мы не достигли большого прогресса, — это готовность к пандемии. Нам не хватает серьезности при анализе биологических угроз. Хотя именно они представляют для нас опасность гораздо более значительную, чем ядерная война». Тем самым основатель Microsoft подверг критике колоссальные инвестиции передовых стран в военную промышленность, исключающие вероятность возникновения природного катаклизма. Выступление Билла Гейтса на Shattuck Lecture сегодня примечательно еще и тем, что в качестве потенциального источника вируса миллиардер назвал тогда Китай.
Неутешительной выглядит и статистика инвестиций в секторы российской экономики. Так, согласно Росстату, в 2018 году на профессиональную, научную и техническую области пришлось всего 3,4% от общего объема финансовых вложений, тогда как основные средства ушли на добычу полезных ископаемых, транспортировку и хранение, операции с недвижимостью и обрабатывающее производство — совокупный объем инвестиций в эти секторы составил 64,7%.
К сожалению или к счастью, но вопросы профилактических мер встают на повестку уже пост-фактум. То есть кризис в этом смысле играет роль противовирусной вакцины: чтобы получить защитный иммунитет от аналогичных проблем в будущем, система должна «переболеть». На фоне разразившейся пандемии данная аллегория звучит как нельзя кстати.
Только сейчас стала заметна ошибочность неравномерного распределения денег по отраслям экономики. Инвестиционное равнодушие, в том числе к научному и социальному секторам, в наиболее радикальной форме актуализирует социалистическую риторику. Когда наконец стало понятно, как сильно для нас важна работа врачей, общество несколько запоздало задумалось: «А достаточно ли им платят?» В России, где доктора относятся к категории «людей на грани», этот вопрос не исчезал никогда. И тут переосмысление ценностей из экономической парадигмы стекает в нравственную: мы ценили не то и стремились не к тому.
Очень актуально для российской действительности звучит фейковая цитата испанского врача: «Вы платите миллионы в месяц футболистам, а ученым-биологам — всего 1800 евро и хотите, чтобы те нашли для вас спасение. Идите к Роналду и Месси, пусть они дадут вам лекарство». Разумеется, эта фраза слишком бредовая, чтобы сойти с языка авторитетного специалиста. Но даже подобная выдумка в текущих реалиях является упрямым отголоском истины. Дело не в футболистах и даже не в том, что на нефтедобычу уходит гораздо больше денег, чем на биологические исследования. Дело в том, что инвестиции в науку никоим образом не противоречат развитию других секторов экономики, а потому являются несправедливо обделенными. Тем более, как показал 2020 год, именно ученые и врачи способны принести наибольшую пользу в долгосрочной перспективе, поскольку без них впоследствии инвестировать уже будет не во что.
И сегодня как никогда бизнес оказался наиболее уязвим. Это может стать идеологическим подспорьем для сторонников левых взглядов: когда частные компании испытывают трудности, они обращаются к государству. В случае с ипотечным кризисом 2007 года драматизм усиливается тем фактом, что именно эти частные компании и стали причиной кризиса. Теперь, как и тогда, государство берет на себя финансовые обязательства по сохранению экономики на плаву. Отсюда возникает вопрос: если бизнес сам не справляется, настолько ли совершенна рыночная система взаимоотношений? Ответ до неприличия прозаичен: когда дело касается денег, нет ничего совершенного. Но истина еще и в том, что ничего лучше рынка человечество пока не придумало. Кризис закончится. После него появится новый, и он тоже закончится. А мы с вами продолжим оценивать общую перспективу в пределах зоны своей видимости. И, как показывает практика, зрение у нас не очень хорошее.
