«Мы живем и работаем по графику, который диктует сама природа»: интервью с эмбриологом Центра репродукции «Линия жизни» Еленой Захаровой
В подкасте «Работник месяца» мы общаемся с представителями интересных профессий — от астрономов и оперных певцов до кузнецов и фрахтовых брокеров — и просим раскрыть «внутреннюю кухню» их работы.
В новом выпуске ведущий Дмитрий Севастьянов побеседовал с Еленой Захаровой — эмбриологом Центра репродукции «Линия жизни». Узнали, какую роль эмбриолог играет в успехе ЭКО, как менялась технология за последние 10 лет и что ждет эмбриологию и пациентов в будущем.
Возможность пообщаться с настоящим эмбриологом выпадает нечасто. Еще реже — в формате интервью. Расскажите, кто такой эмбриолог и чем занимается такой специалист.
Сейчас, думаю, многие вспомнят, как листали в восьмом классе учебник биологии, доходили до раздела «Размножение человека» и испытывали неловкость. Может быть, испытывают ее даже сейчас. Эмбриология — деликатная, но безумно интересная тема, и хочется раскрыть ее максимально хорошо.
Эмбриолог — это специалист в соответствующей научной области. Хотя клинические эмбриологи, конечно, занимаются областью размножения человека, наука гораздо шире. Биология развития и физиология — фундаментальные области, охватывающие в том числе животных, растения и все живое в принципе.
Какое образование нужно получить, чтобы стать эмбриологом, и где вы учились?
У меня высшее биологическое образование — окончила биологический факультет МГУ, кафедру эмбриологии. Хотя эмбриологи относятся к медицинскому персоналу с высшим образованием, мы не медики в прямом смысле этого слова. Медицинский сотрудник будет корректнее.
А как вы вообще поняли, что вы хотите этим заниматься?
На самом деле случайно и неожиданно. Когда я была еще студенткой, меня пригласили подработать в одну из московских клиник и поучаствовать в анализе эякулята, простым языком — делать спермограммы. Тогда это была просто лаборантская работа — помощь два дня в неделю дополнительно к университетским занятиям.
Постепенно я прониклась и решила остаться в профессии. Но клиническим эмбриологом стала не сразу. Сначала окончила аспирантуру, продолжала научную работу на кафедре и защитила диссертацию.
Сейчас я возглавляю эмбриологическую лабораторию в клинике репродуктивной медицины «Линия жизни» и работаю в команде очень сильных врачей и эмбриологов.
Как проходит рабочий день заведующей лаборатории и чем отличается от дня обычного эмбриолога?
У меня нет отдельного кабинета, где я «сижу и заведую». Мое рабочее место в лаборатории — я член команды, и рабочий день у всех проходит одинаково.
Важно отметить, что мы следуем строгому графику. Все манипуляции и процедуры, которые выполняет эмбриолог, расписаны по часам и повторяются изо дня в день. Такой график диктуют наши подопечные — мы живем по расписанию эмбрионов, который нам дала сама природа. Те семь дней, пока эмбрион не связан с мамой и может находиться в условиях лаборатории, в каждый момент рядом находится эмбриолог.
Например, мы должны оплодотворить яйцеклетки в течение двух часов после получения. Через 17 часов после этого — оценить результаты оплодотворения, получили мы эмбрион или нет.
Следующие 24, 48 и 72 часа эмбриологи следят за его развитием. А после 96 часов от оплодотворения — рассматриваем, можем ли мы криоконсервировать этот эмбрион, перенести его маме или выполнить биопсию для генетической диагностики.
Круглосуточно мы не работаем, но каждый день в году — это точно. Эмбриологи выходят и 1 января, и 8 марта, ведь полученные эмбрионы растут и не могут подстраиваться под производственный график.
Какими знаниями, навыками и компетенциями должен обладать эмбриолог, чтобы попасть на работу в вашу лабораторию?
Базово — высшее биологическое или медицинское образование, плюс дополнительное профессиональное по направлениям клинической эмбриологии и вспомогательных репродуктивных технологий. Это тот минимум, который должен быть у специалиста, чтобы он был допущен к работе в лаборатории.
Кроме этого, важны личные качества. Во-первых, умение работать в команде. Это связано со спецификой нашей работы, она идет непрерывными циклами и повторяется. Даже если тебя вчера не было на работе и твой коллега начал какой-то этап, он передаст эстафету — должно быть полное ощущение, что все, что происходило без тебя, было сделано при твоем участии.
Самое главное — наши эмбрионы. Принципиально важно, чтобы они не поняли, что поменялась рука, поменялся человек. В их жизни и развитии ничего не должно меняться, в работе лаборатории все очень стабильно. И это — результат слаженной командной работы.
Еще важно, чтобы у эмбриолога было обостренное чувство ответственности и заботы. Ведь биологический материал, с которым мы работаем, бесценен.
Представьте, сколько в каждом из нас бесценного материала. Мы сами по себе, сама жизнь — бесценны.
Правда ли, что эмбриолог выбирает сперматозоиды и решает, какой эмбрион перенести? Насколько велика роль эмбриолога в успехе ЭКО?
Конечно, но не буквально голыми руками [прим. ред. смеется]. Мы оснащены мощной лабораторной оптикой, используем микроинструменты и микроманипуляционные сложные установки. Они позволяют без фигур речи взять нужный сперматозоид за хвостик и инициировать его в яйцеклетку, провести оплодотворение.
Выбираем ли мы лучший сперматозоид — так говорить нельзя. Мы в целом выбираем и оцениваем наиболее перспективные половые клетки и эмбрионы для получения беременности — ведь это и есть наша задача. Критерии сформулированы медицинскими рекомендациями и профессиональным сообществом, это результат многолетних исследований.
Заглянуть внутрь сперматозоида или эмбриона, чтобы оценить хромосомный набор, мы не можем, поэтому оцениваем динамику развития и внешние морфологические признаки, а после даем рекомендации родителям.
Правда ли, что эмбрионы можно перепутать? Что у вас сделано, чтобы исключить такую возможность?
Чтобы этого не происходило, существуют системы безопасности перемещения биологического материала по лаборатории.
Во-первых, жесткое правило — в рабочей зоне эмбриолога не может одновременно находиться биоматериал двух пациентов.
Во-вторых, все чашки, крионосители, соломины и пробирки имеют свою маркировку. Она может быть буквенная, в виде штрихкодов или радиометок. Ведь эмбрионы одинаковые и не могут сказать: «Ой-ой-ой, куда-то вы меня не туда понесли».
В-третьих, мы используем двойной контроль — в «Линии жизни» мы живем и работаем в этой системе. Всякий раз, когда эмбриолог осуществляет манипуляцию с эмбрионом или с половыми клетками, он это делает не один. Есть проверяющий, контролирующий сотрудник, который буквально стоит за спиной и проверяет и фиксирует все действия в протоколах. Это исключает ошибки.
Также у нас есть чек-листы для контроля всех манипуляций в лаборатории, которые вошли в эмбриологию из авиации, — вопрос безопасности здесь такой же серьезный.
Это золотой стандарт, который жестко рекомендован для лабораторий, но законодательно не закреплен. Каждая клиника сама выбирает объем ответственности и необходимых мер. В «Линии жизни» мы применяем все доступные в мировом сообществе специалистов способы контроля.
Ваша лаборатория прошла международный аудит. Что это значит и какую пользу это дает пациентам?
Международный аудит как раз говорит о том, что в клинике введены и функционируют все необходимые системы контроля и безопасности. Для пациента это гарант нашей надежности и качества услуг.
А какие факторы в лаборатории влияют в целом на само ЭКО?
Абсолютно все: состав, температура, влажность воздуха в лаборатории, оборудование, среды, в которых растут эмбрионы, расходные материалы, инкубаторы, газовые смеси. Каждый фактор влияет на эмбриологический этап, поэтому должен быть неизменно стабильным.
Так было всегда? Как изменилась эмбриология за последние 10 лет?
Для репродуктивной медицины 10 лет — это небольшой срок. Основные прорывные технологии и открытия были совершены раньше. Первому ребенку, который родился благодаря ЭКО, сейчас 47 лет.
Мы научились делать инъекцию сперматозоида в ооцит, мы научились замораживать и размораживать эмбрионы, выполнять биопсию эмбриона для генетической диагностики. С каждым годом эти технологии совершенствуются. Что-то добавляется, что-то усиливается, меняются среды, меняются препараты.
Сейчас стало уделяться больше внимания генетическим аспектам — обследованию пациентов и эмбрионов, вовлечению самих родителей — и женщин, и мужчин — в процесс.
Мы называем это «ЭКО 2.0». В рамках направления мы успешно лечим даже самые сложные случаи мужского и женского бесплодия, от которых отказались в других местах.
Когда женщина собирается стать матерью, она готовится к своему материнству. Отец должен поступать так же, потому что его половые клетки тоже используются. В нашей клинике пациенты начинают задумываться о качестве своих половых клеток не после их сдачи, а заранее. Пары принимают активное участие в обследовании, выполняют рекомендации врачей, и это позволяет получить максимально качественный материал. И, как следствие, увеличить шанс удачной беременности.
Я еще слышал, что существует технология по выделению единичного сперматозоида и его криоконсервация. Как это работает?
Счет сперматозоидов идет на миллионы и сотни миллионов. Поэтому когда мы говорим про один сперматозоид или 10 сперматозоидов, мы, по сути, имеем в виду одно и то же.
Заморозка и криоконсервация важны при тяжелых формах мужского бесплодия, когда необходимо не просто обнаружить, а выделить и сохранить сперматозоиды. Сейчас это проблема мирового уровня, и технологий, чтобы помочь пациентам, немного.
«Линия жизни» как раз специализируется на тяжелом мужском факторе. Мы умеем и можем сохранять единичные сперматозоиды.
Недавно я читал заголовки, что в эмбриологии случился прорыв благодаря ИИ. Используете ли вы искусственный интеллект или это фантастика? Насколько можно доверять автоматике или все по-прежнему решают руки эмбриолога?
ИИ сейчас везде, и эмбриология — не исключение. Это хороший инструмент для оптимизации рутинных процессов. Например, он помогает анализировать подвижность сперматозоидов. Но заменят ли роботизированные системы с встроенной нейросетью человека — говорить пока рано. Лично я не видела еще научных публикаций на эту тему.
Что самое сложное в вашей профессии? Наверняка есть какие-то сложности.
Про усталость говорить не буду — это тяжело для всех людей, независимо от профессии. Думаю, самое тяжелое для эмбриологов — что наша сфера еще очень новая и в ней много всего непонятного. Не всегда можно предсказать или объяснить, почему что-то пошло не так или не получилось. Мы работаем с самой природой, обхитрить или обойти ее мы не можем — только действовать по ее законам.
Но когда получается, это окрыляет и вдохновляет на дальнейшую работу.
Как, по вашему мнению, будет меняться эмбриология в ближайшие годы?
Я надеюсь, что мы найдем ответы на вопросы, которые пока не можем решить. Биология состоит из множества звеньев. Это цепочка. Если в каждом звене что-то улучшить, хотя бы на полпроцента, в сумме мы получим более эффективное решение. Яйцеклетки будут лучше оплодотворяться, эмбрионы — лучше расти, пациенты — достигать нужного результата и становиться родителями быстрее.
Реклама
ООО «ЦЕНТР РЕПРОДУКЦИИ «ЛИНИЯ ЖИЗНИ»
ИНН: 7731463800
erid: 2W5zFHXNYGQ
